Далек-вышивалек
Внезапно сегодня мне приснился Храмов.
Мы с Сашей шли к КиллФишу на Петроградской, и вдруг Виктор Павлович собственной персоной. И я вспомнила его имя-отчество, и где-то на подкорке помнила, что он умер, но подошла, спросила:
– Виктор Павлович, Вы ли это?
Выяснилось, что да, это он. Мы не виделись лет десять, и мне ужасно хотелось поговорить с ним о колледже, о былом, о людях, и я позвала его в КиллФиш. Он вежливо отказывался, но у меня было ощущение, что это скорее от скромности, чем от нежелания, и тогда я просто перекинула его через плечо и двинула в подвал.
Храмов казался довольно замкнутым человеком, одиночкой, сыплющим перлами вроде "у меня есть сердце, а под ним желудок, а в желудке язва, эта язва – ты", где-то язвительным, требовательным, всюду ходил с большой спортивной сумкой, не вяжущейся с его зеленовато-бурым костюмом и голенастым жилистым сложением... Но отчего-то во сне очень хотелось поговорить с ним, потому что теперь это могло бы быть совсем другим общением, не вопросами про учебник Жаровой и Мишиной, а воспоминаниями про то, что было лет десять-пятнадцать назад *хотя, если он долгие годы работал в колледже, то что для него менялось, кроме физиономий студентов?*.
В любом случае, нам уже не поговорить с ним. 26 октября 2010 года мне на электронную почту пришло письмо от Ясновой "Печальное известие: умер Виктор Павлович Храмов".
Он был довольно странным человеком, но в то же время – здорово отличался от других. Яркий человек, приметный.
Выпить с ним во сне так и не успела, проснулась от первого будильника.
Дальше мне снилось, что на мне задача по организации банкета, и я дегустирую кухню какого-то кафе. Печаль была в том, что на горячее предлагали всего два варианта, из которых один являлся подгоревшей картошкой с фаршем, обжаренной с яйцом. Вдобавок на этой дегустации было человек двадцать пять, то есть все приглашённые на грядущий банкет пришли на дегустацию. >< Включая Аркадия Саныча.
Ну и затем где-то в центре Города – не то дом Меньшикова, не то ещё какое-то историческое здание, в котором вдруг сделали шутейный музей. Подхожу к лифту вместе с Лёшкой, он наотрез отказывается садиться в лифт. Я сажусь и начинаю понимать, что сейчас будет. Лифт поднимается, очень быстро показывая 341 этаж, затем застывает, не открывая двери, и показывает на табло -250 этаж. Я успеваю почувствовать сосущее чувство в желудке, как на американских горках, начинаю лететь в лифте вниз и просыпаюсь. Теперь точно время вставать.
Мы с Сашей шли к КиллФишу на Петроградской, и вдруг Виктор Павлович собственной персоной. И я вспомнила его имя-отчество, и где-то на подкорке помнила, что он умер, но подошла, спросила:
– Виктор Павлович, Вы ли это?
Выяснилось, что да, это он. Мы не виделись лет десять, и мне ужасно хотелось поговорить с ним о колледже, о былом, о людях, и я позвала его в КиллФиш. Он вежливо отказывался, но у меня было ощущение, что это скорее от скромности, чем от нежелания, и тогда я просто перекинула его через плечо и двинула в подвал.
Храмов казался довольно замкнутым человеком, одиночкой, сыплющим перлами вроде "у меня есть сердце, а под ним желудок, а в желудке язва, эта язва – ты", где-то язвительным, требовательным, всюду ходил с большой спортивной сумкой, не вяжущейся с его зеленовато-бурым костюмом и голенастым жилистым сложением... Но отчего-то во сне очень хотелось поговорить с ним, потому что теперь это могло бы быть совсем другим общением, не вопросами про учебник Жаровой и Мишиной, а воспоминаниями про то, что было лет десять-пятнадцать назад *хотя, если он долгие годы работал в колледже, то что для него менялось, кроме физиономий студентов?*.
В любом случае, нам уже не поговорить с ним. 26 октября 2010 года мне на электронную почту пришло письмо от Ясновой "Печальное известие: умер Виктор Павлович Храмов".
Он был довольно странным человеком, но в то же время – здорово отличался от других. Яркий человек, приметный.
Выпить с ним во сне так и не успела, проснулась от первого будильника.
Дальше мне снилось, что на мне задача по организации банкета, и я дегустирую кухню какого-то кафе. Печаль была в том, что на горячее предлагали всего два варианта, из которых один являлся подгоревшей картошкой с фаршем, обжаренной с яйцом. Вдобавок на этой дегустации было человек двадцать пять, то есть все приглашённые на грядущий банкет пришли на дегустацию. >< Включая Аркадия Саныча.
Ну и затем где-то в центре Города – не то дом Меньшикова, не то ещё какое-то историческое здание, в котором вдруг сделали шутейный музей. Подхожу к лифту вместе с Лёшкой, он наотрез отказывается садиться в лифт. Я сажусь и начинаю понимать, что сейчас будет. Лифт поднимается, очень быстро показывая 341 этаж, затем застывает, не открывая двери, и показывает на табло -250 этаж. Я успеваю почувствовать сосущее чувство в желудке, как на американских горках, начинаю лететь в лифте вниз и просыпаюсь. Теперь точно время вставать.
: на почту упало очередное предложение от Эколайнса, СПб-Петрозаводск. 
